В советское время Казахстан с пафосом называли «лабораторией дружбы народов», умалчивая о ее происхождении. Оно трагично: «лаборатория дружбы» берет свое начало в годы жестоких репрессий, когда казахи  принимали в свои дома  семьи немцев, чеченов, греков, курдов, турок, спасая от голодной смерти, отогревая замерзающих людей, порой выброшенных с эшелонов прямо в голой степи. Истоки мира  и межнационального согласия в современном Казахстане – в самоотверженности и отзывчивости казахского народа.

И сейчас на  казахской земле соблюдаются и укрепляются традиции дружбы и взаимопонимания, хранимые и  передаваемые из поколение в поколение. Свидетельство тому –   поступки людей и события,  происходившие в разные времена,   но связанные  одной нитью человечности и доброты.

Хлеб и жизнь 

Когда началась Великая Отечественная война, в одной многодетной казахской семье всех сыновей призвали на фронт. И для каждого из них после прощального ужина мать в сундук положила кусочек лепешки, чтобы сбылась примета – надо сохранить нан, и тогда близкие, отправившиеся в далекий и опасный путь, благополучно вернутся…

Шли дни, месяцы, годы с тех пор, как джигиты покинули отчий кров.  Шесть кусочков лепешки старая мать хранила, не позволяя никому прикасаться к ним. Но однажды в ее  двери постучались   беженцы с детьми, доведенные голодом до отчаяния. А в доме не было ни крошки драгоценной еды. Но они, не уходили, умоляя спасти их. Обогреть и накормить путника – «божъего гостя», усыновить сироту, принять к себе бездомных, пострадавших от джута и войн – в степи всегда означало исполнить вечный закон   помощи нуждающимся. И тогда мать, посмотрев в голодные глаза чужих детей, отдала им последнее – нан своих сыновей. Только один кусочек,   самого младшего, оставила она на дне сундука…

Коллега-журналист, рассказавший мне про тот случай, был сыном того младшего сына, чей нан сберегла его мать. Единственного, кто вернулся к ней с войны…

Немец Олжабек

…В небольшом  городке  Западной Германии живет   немецкая семья, в которой отец и дед, чистокровный немец,  носил казахское имя и фамилию – Олжабек Нокабаев, а на казахском языке говорил  лучше, чем на языке своей исторической родины. Его потомки считают  род Нокабаевых, живущих в с.Жанашар Енбекшиказахского района …

История, как немец Ганс Голштайн в далеком 1945-м стал  Олжабеком, достойна киносценария или повести. Она началась в Великую Отечественную под Кенигсбергом, во время жестокой бомбежки вражеской авиацией. Старший сержант Игибай Нокабаев уловил в грохоте разрывов детский крик и плач. Дрогнуло  сердце – погибает ребенок! Несмотря на разрывы, он выбрался из окопа и бросился в дымовую завесу. Почти на ощупь Игибай обнаружил в развалинах дома обезумевшего от страха  немецкого мальчика и вынес из огненного шквала. Мальчик плакал: солдаты  – это страшно, они пришли убивать!  Но у того, который принес его в расположение части, были добрые глаза. Отдавая ему свой котелок  с кашей, он  корявой рукой неуклюже  гладил  детскую головенку. Смуглый скуластый,  говоривший   на незнакомом языке, он почему-то окликал мальчика непонятным словом «Олжабек». Мальчик понял, что это теперь  его имя… Не загляни в развалины солдат в кирзовых сапогах и в пилотке со звездочкой,  он возможно так и остался бы Гансом. А  скорее всего -  безымянным трупом потерявшегося ребенка, раздавленного беспощадным катком войны. Но  высшие силы, столкнувшие его с казахом Игибаем, подарили ему новую жизнь,  новое имя. И  новую родину – Казахстан.

Сюда, в село Жанашар Енбекшиказахского района, «сына полка» привез после Победы Игибай Нокабаев, ставший ему отцом. Здесь немецкого мальчика    встретила и приняла как родного  жена Игибая – Бажин. А  их пятилетняя дочь  Сания была для него первой учительницей казахского языка. Вскоре научившийся понимать и говорить по-казахски, даже играть на домбре, Олжабек узнал, в чем смысл его имени. Оно  от слова «олжа» – удачная находка. Ведь истосковавшийся на фронте по дому  Игибай мечтал иметь многодетную семью, а у них с Бажин была всего одна дочь. В Олжабеке он видел счастливую примету и последнюю надежду на пополнение семейства. Ведь Игибаю было  под сорок… Если бы он знал, как  обернется «олжа», найденная под Кенигсбергом! После войны в семье Игибая и Бажин-апай, в «довесок» к  дочери Сание и Олжабеку, народилось еще десять детей! 

Но Олжабек всегда оставался для них любимым и дорогим старшим сыном. Несмотря на то, что у Нокабаевых сильно осложнились отношения со властью, до 1954 года допытывавшейся, каким образом в их семье оказался неизвестный немецкий ребенок, Нокабаевы не дрогнули, отстояли свое право приемных родителей. Когда Олжабек окончил школу, пошел работать трактористом, Игибай подробно рассказал ему, кто он и откуда. На семейном совете решили искать родственников Олжабека в Германии, послать письма на его родину. Весточка из Германии пришла в 1965 году. Нашлись его родные!

– Решай сам, - сказала Олжабеку его казахская мать Бажин-апай. – Та женщина, которая родила тебя, хочет видеть своего сына…

Но прошло еще немало лет. В 1970-м году Олжабек проводил в последний путь  Игибая-ата.  У него самого   и ставшей его женой соседской девушки, доярки  Люси Розенгрин, было уже четверо детей. Лишь в 1976 году  приемный сын Нокабаевых, низко поклонившись воспитавшей его Бажин апай, дорогим его сердцу братьям и сестрам, с семьей выехал к столько лет  ждавшим его родственникам в Германии. Каждый день ждала оттуда весточки Бажин апай. Радовалась, что и Олжабек, и Люся на новом месте нашли работу – он на заводе, она  санитаркой в больнице, показывала соседям присланные фотографии, приглашение  в гости. Но только через 10 лет встретилась Бажин апай, ее дети, друзья, земляки с приехавшим в Жанашар Олжабеком, по немецкому паспорту – Гансом Голштайном. Был большой той в доме Нокабаевых. Не забыл мелодий домбры и слов казахских песен  Олжабек...

Многих  уже нет на свете. Вслед за мужем Игибаем  ушла из жизни Бажин-апай, в 1996 году умер  Ганс-Олжабек. Но  потомки Нокабаевых и Голштайнов по-прежнему дружат, обмениваются письмами, интернет-посланиями. Не иссяк источник добра и любви, созданный солдатом из Казахстана Игибаем. Большая  семья Нокабаевых в с.Жанашар и поныне бок о бок живет с поляками, украинцами, турками, немцами, депортированными сюда в годы военного лихолетья и для которых Казахстан стал не второй, а единственной Родиной. Нити дружбы и родства отсюда тянутся в другие государства, связывая  всех одной исторической судьбой. Здесь помнят немецкого мальчика Олжабека. Он словно  символ братских уз и традиций добрососедства, гуманности, которые выдержали испытания на прочность в самые суровые времена войны. Наш долг сохранить и передать их  наследникам. По ходатайству сельчан ул.Майская с.Жанашар Енбекшиказахского района решением акима Жанашарского сельского округа в мае 2010 г. переименована и теперь носит  имя Игибая Нокабаева.

Дед чужой, а был как свой

Радоницу – поминальный день православных христиан, отмечает и одна  мусульманская, казахская семья в  г.Есике. Глава семьи - предприниматель Абай, его жена и дети садятся за  поминальный стол в память деда Володи, пятнадцать лет делившего с ними и радости, и печали…  Чужой старик  для них стал близким и родным настолько, что младшие ребятишки, которых он нянчил, считали его своим настоящим дедушкой… 

В начале 90-х Абай, начинающий есикский бизнесмен, встретился возле своего дома с бородатым, неопрятным стариком, который  попросился работать сторожем. Можно было и пройти мимо. Мало ли тогда, в «лихие девяностые» было таких потерянных, опустившихся людей, не нужных ни обществу, ни себе. Но что-то тронуло в нем предпринимателя – может то, что старый бомж просил не подаяния, а работы… А, может, и возраст бомжа, который ему в отцы годился. По доброте душевной предприниматель взял его сторожить строящееся предприятие, хотя особой нужды в том не было,– и не ошибся. Дед Володя Домрачев был на все руки мастер – и столяр, и кузнец, и каменщик. В общем-то и человек он был в своем селе не безвестный – многие  в прежние времена его знали, как хорошего специалиста-ремесленника. Да по стариннейшему обычаю русских мастеров- «золотые руки» ударялся он в пьянку. когда и жить негде и не на что. Предприниматель,  можно сказать, деда у самого края жизни подхватил, когда тот   документов по пьяной лавочке лишился, а близкие к себе уже домой не пускали.Несколько лет тому назад  дед Володя скончался. Похоронили его  по православному обряду, справили как положено все поминки. Ведь почтить память человека, хотя бы и чужого по крови, по национальности, по вере, если  он был тебе по настоящему близким – не грех. Это понимание берет свое начало в исконных традициях,  веками соблюдавшихся в Великой степи. И поступок предпринимателя имеет те же корни.

Вместо послесловия. Так повелось издавна, что в широкой душе степняка всегда есть место  для доброго отношения к любому гостю,  приходящему  с миром, открытым сердцем и честными намерениями. Умея дать отпор врагам, посягавшим на его страну, честь и достоинство, он    умел жертвовать последним, что у него было, для просящих у него крова и защиты. И пока есть люди, разделяющие этот принцип казахского гостеприимства, смута и вражда не одолеют  Казахстан.

    И.ТУРАНИН